Юрий Крупнов рекомендует

com/roslenkostroma.

Подробнее

От первого лица

Примите участие в проекте
Создайте свой проект
Версия для печати

Организация постреабилитационного сопровождения наркозависимых: здоровые сообщества

14.04.2014 | Автор: Евгений Бунтман, Инесса Землер

Руководитель Центра индивидуальных программ реабилитации Национальной Ассоциации реабилитационных центров, кандидат психологических наук Ирина Кутянова рассказала в эфире радиостанции «Эхо Москвы» об организации постреабилитационного сопровождения наркозависимых как здоровье сообщества.

И. ЗЕМЛЕР - 16.35 в Москве. Будем говорить об организации постреабилитационного сопровождения наркозависимых как здоровье сообщества. Сообщение, которое пришло по каналам Интерфакса: в России будут развиваться все виды реабилитационных центров для наркоманов. В том числе создаваемые на базе государственно-частного партнерства, - заявили в руководстве Федеральной службы по наркоконтролю. Реабилитационных центров должно быть больше и работать они должны как можно лучше, независимо от формы собственности, - заявил глава ФСКН Виктор Иванов в обращении к съезду руководителей церковных реабилитационных центров, который открылся во вторник в МГТУ им. Баумана. 

Е. БУНТМАН – И церковь готова при поддержке государства создать единую сеть реабилитационных центров наркозависимых. Ирина Кутянова - ведущий научный сотрудник научно-исследовательского центра ФСКН России. Здравствуйте.

И. ЗЕМЛЕР - Мы рассказали об идеи Виктора Иванова. 

Е. БУНТМАН – Церковь готова при поддержке государства создать единую сеть реабилитационных центров и повысить эффективность реабилитации и ресоциализации. Это давняя достаточно идея.

И. КУТЯНОВА - Я считаю, что конечно, церковь должна принимать участие в такой значимой проблеме как реабилитация зависимых людей и сейчас более 60 центров уже в рамках православной конфессии имеется. Поэтому это очень значимо, что РПЦ не в стороне от этой проблемы, что она включена и конечно, это очень радует. Потому что государство сейчас фактически не участвует в социальной реабилитации, финансирования как такового стабильного нет, и поэтому получается, что люди должны как-то выкарабкиваться и фактически получается, все на энтузиазме держится. 

И. ЗЕМЛЕР - А другие конфессии можно ли привлечь к этой работе?

И. КУТЯНОВА - Есть масса разных конфессий. Мы знаем, что есть традиционные, есть неоконфессии, новые образования.

И. ЗЕМЛЕР - Мы ограничимся теми, которые признаны нашим законодательством.

И. КУТЯНОВА - Конечно.

И. ЗЕМЛЕР - Потому что секты вообще могут использовать наркотики как свою основную деятельность.

Е. БУНТМАН – Я знаю, что баптисты очень часто открывают центры по реабилитации, это достаточно эффективная вещь. Была с конца 90-х. Не только православные, но и протестантские.

И. КУТЯНОВА - Тут надо разбираться, что за программа, кто руководитель, чтобы люди, которые поехали на реабилитацию, были в курсе, знали, что за программа. Потому что если человек например, не знает или его водят в заблуждение, в любом случае наверное это не совсем правильно. То есть если человек едет в реабилитационный центр, который принадлежит какой-то харизматической организации, конфессиональной то он, по крайней мере, должен быть информирован о том, что это за программа, что за конфессия. А если идет речь о том, что часть информации раскрывается, часть информации не раскрывается, тогда конечно идут уже различные вопросы к данным организациям, насколько они добросовестны. Потому что очень важно, чтобы человек знал, куда он едет, зачем едет и чтобы была максимальная открытость центра. Я считаю это очень важно.

Е. БУНТМАН – Как избежать недобросовестности? Должна быть сертификация. Должны быть проверки. Потому что это распространенная проблема.

И. КУТЯНОВА - Конечно очень многие спекулируют на проблеме реабилитации. В настоящее время, в том числе и с коммерческими целями с желанием может быть вовлечь в какие-то такие организации, в том числе и деструктивные. Заместить одну зависимость на другую. То есть зависимость от наркотиков на зависимость от конкретной какой-то группы закрытой. Как узнать, действительно у нас сейчас работает механизм добровольной сертификации. То есть центры, которые хотят, приглашают себе группу экспертов и эксперты фактически живут в этих центрах, они изучают программы, распорядок дня, философию центра. И смотрят, насколько это соответствует той рекламе, которую дает о себе центр. То есть это очень важно. И второй источник это конечно отзывы самих людей, которые там находятся. То есть невозможно скрывать факт какой-то недобросовестной рекламы. Если проходит какое-то время, все равно люди начинают говорить, что вы знаете, там все-таки не совсем то, о чем говорят на сайте или о чем говорит реклама. Конечно это очень важный источник информации, появляются публикации и так далее, некоторые отзывы. Я считаю на это тоже надо обращать внимание. 

И. ЗЕМЛЕР - Каков механизм контроля со стороны ФСКН за этими центрами? Действуют ли они в рамках заявленных целей или у них какие-то посторонние цели появляются?

И. КУТЯНОВА - Как такового государственного контроля за центрами нет. То есть если центр не совершает каких-то явных противоправных действий, то есть насилие, и так далее, то есть явные такие вещи, которые в частности была история с Преображением России, которая была в результате закрыта. Но такие вещи очень иногда бывает непросто доказать. То есть нужно доказать какие-то прецеденты. А если это закрытая организация, то доказать бывает достаточно сложно. И как такового государственного контроля сейчас нет, потому что поскольку эта сфера никак не финансируется, то как же ее можно проконтролировать. То есть люди говорят, мы делаем как можем. Мы спасаем людей. Мы молодцы в принципе, человек мог бы быть мертвый, а он жив. И поэтому мы заслуживаем внимания. Но нам государство денег не дает, поэтому мы что хотим, то и творим. То есть тут очень важный момент, что если например появляется финансирование государства в форме или сертификатов, субсидий, грантов, то соответственно появляется и форма контроля за расходованием бюджетных средств. 

Е. БУНТМАН – У нас все-таки тема: организация постреабилитационного сопровождения наркозависимых. И мы непосредственно к ней перейдем. Что изменилось, я довольно регулярно задаю вашим коллегам этот, что изменилось за последнее время? В том, что касается ресоциализации и внедрения в общество как полноценного члена общества бывшего наркомана. 

И. КУТЯНОВА - Спасибо за вопрос. Действительно еще некоторое время назад мы знали только о том, что можно лечить наркоманию в больницах. И больше никаких фактически других форм не было. Сейчас мы знаем, что есть разные программы, есть 12-шаговая программа, есть программа терапевтических сообществ, есть конфессиональная программа и так далее. И сейчас уже идет речь о том, чтобы специализировать эти программы, чтобы разрабатывать программы под разные категории и уже речь идет больше о том, что же мы будем делать с тем человеком, который прошел полный курс реабилитации. Куда он вернется. И на мой взгляд этот вопрос очень важный, потому что как правило человек потреблял наркотики или алкоголизировался не в одиночестве. Он потреблял в некоторой среде, которая способствовала его этому потреблению. И если человек неожиданно попадает в реабилитационный центр, где с ним возятся, в хорошем смысле, занимаются специалисты, учат его хорошему и мне кажется, там несложно сохранять трезвость. Потому что там все направлено на то, чтобы человек был трезвый.

И. ЗЕМЛЕР - Там нет условий для опьянения.

И. КУТЯНОВА - Да, нет элементарно наркотиков, алкоголя. Там все люди стремятся к трезвости. То есть все объединены одной идеей. Это очень важно. Этот период когда-то заканчивается. То есть человек не может жить в реабилитационном центре вечно. И он должен куда-то вернуться.

Е. БУНТМАН – Все-таки это не полноценная жизнь.

И. КУТЯНОВА - Это реабилитация. То есть какой-то период длительный, не очень, но тем не менее. И если человек возвращается в ту же среду, очень часто так получается, что он встречает тех же людей, с которыми он потреблял, его встречает семья, благополучная, не очень. И возникает огромное количество ситуаций, когда человек находится наедине со своими проблемами, и он попадает обратно. Это не всегда даже полезно бывает для него. И очень часто человек не может удержаться. Он просто срывается, потому что он во-первых еще как ситуация адаптационного шока. То есть он был в какой-то безопасной среде.

И. ЗЕМЛЕР - В стерильных условиях.

И. КУТЯНОВА - То есть им занимались, был какой-то распорядок дня. Вот он возвращается домой, никакого распорядка нет, ему надо самому…

И. ЗЕМЛЕР - И куча соблазнов.

И. КУТЯНОВА - Ему нужно работу найти и то, и это. А тут еще друзья звонят. И опять все получается. 

И. ЗЕМЛЕР - Ирина, может быть такой стереотипный немножко вопрос. В реабилитационный центр человек из совсем неблагополучной социальной среды редко попадет. Такое мнение существует. То есть если человек дошел до реабилитационного центра, значит, вокруг него есть люди, заинтересованные в его судьбе, которые его любят, готовы с ним в хорошем смысле возиться. То он уже не настолько одинок. 

И. КУТЯНОВА - И соглашусь, и нет. С одной стороны да, большинство людей все-таки которые доходят до реабилитационных центров, вернее их доводят, довозят, доносят, то есть понятно, что они не сами, не своей волей туда приходят. С другой стороны все-таки наркомания и алкоголизм такие явления, которые приводят к достаточно быстрой и личностной и социальной деградации человека. То есть человек стремительно все теряет, и очень часто близкие уже фактически это их последняя надежда, чтобы довести человека, но иногда даже высказывают такие мысли, что если он даже и умрет, то ничего страшного не случится. То есть он уже настолько нас всех убил, что если он сам скончается, то нам может быть будет даже где-то легче. То есть мы чуть поплачем, но все-таки будет какая-то жизнь. Так совсем не жизнь. То есть так сказать, что человек зависимо социально благополучный или нет сложно. Потому что на ранних стадиях, когда человек еще социально нормальный, все хорошо, социально адаптирован, он как правило не осознает этой проблемы. Он не обращается и близкие не осознают. То есть осознание начинается, когда начинаются проблемы серьезные и та или иная степень социальной адаптации всегда присутствует. То есть все-таки конфликты, потери недвижимости, кредиты и так далее, это все, что сопровождает очень часто зависимого человека. В той или иной степени, потому что пока у человека все хорошо, пока он социально адаптирован, пока у него есть здоровье. У него все замечательно, нет проблемы, он не придет и его никто не заставит к нам придти. 

Е. БУНТМАН – Но конечно самое главное в социальной среде это наличие работы. Дела. И тут разумеется, мы сталкиваемся с проблемой, что никто не хочет брать человека, который бывший наркоман. Работодатель боится разумеется взять на работу человека…

И. ЗЕМЛЕР - Боится, что бывших наркоманов не бывает.

Е. БУНТМАН – Даже с излеченной наркозависимостью. После реабилитационной клиники. Что с этим делать? 

И. КУТЯНОВА - Да, действительно это серьезный вопрос. Дальнейшего трудоустройства. Мы сталкиваемся с тем, что все-таки большинство зависимых людей они не состоят на учете. То есть мы знаем, что есть наркоучет, если человек избегает наркоучета, то в принципе он в стороне от этой проблемы. То есть он приходит как совершенно обычный нормальный человек. Трудоустраивается на работу. И большинство людей к этому стремится.

Е. БУНТМАН – Это если частная клиника. 

И. КУТЯНОВА - Негосударственная. Если мы имеем дело с государственной клиникой, конечно, есть у нас много вопросов с наркоучетом и с тем, что нужно все-таки менять эту политику, потому что все это признают, действительно очень много ограничений и многие неоправданны. То есть человек зависимый, попадая в поле зрения наркологических служб, попадая на учет, он фактически приравнивается к инвалиду. Потому что фактически ему ничего нельзя сделать. Он не может водить машину…

Е. БУНТМАН – Скорее к преступнику. 

И. КУТЯНОВА - По ограничениям как к инвалиду. Это наверное еще даже хуже, чем к преступнику. 

И. ЗЕМЛЕР - Тут еще психологически как к преступнику.

Е. БУНТМАН – Есть вещи объяснимые, есть вещи не водить машину в течение некоторого времени, работа, связанная с вождением. Это я могу понять. Работа на АЭС тоже я могу понять. Или с опасными материалами. Остальное. Почему бы нет. Или работа в школе я тоже могу понять. Остальное, наверное, не должно быть ограничений.

И. КУТЯНОВА - Да, тут в любом случае должен быть какой-то индивидуальный подход. Могу привести небольшой пример. Мы знакомились некоторое время назад с израильской политикой в организации именно постреабилитационного сопровождения. И реабилитационного тоже и узнали, что там например, человек может водить машину уже через 7 месяцев после того, как он начал курс реабилитации. Если у него все нормально с психикой, то есть собирается комиссия, которая состоит из нескольких специалистов, смотрят и видят, если он проходит лечение, реабилитацию. У него все получается и для него это важно, то есть у него профессия связана, например, с вождением автомобиля. То почему бы ему ни разрешить это сделать. Его естественно контролируют, насколько он сохраняет трезвость. Но тем не менее, ему дают возможность вернуться полноценно в общество. То есть полноценно в рамках своей профессии и зарабатывать на свою жизнь.

И. ЗЕМЛЕР - А как этот контроль проводится? Отмечаться еженедельно на предмет здоровья или нездоровья. Или что?

И. КУТЯНОВА - Там есть периодически как консультации постреабилитационные, и в том числе если есть какие-то сомнения у специалистов, они всегда могут взять тест на анализ и проверить, насколько человек в трезвости или нетрезвости. Но, так или иначе, это все подконтрольно. Вообще то, что касается постреабилитации, во всем мире сейчас действует огромное количество постреабилитационных именно программ. И они совершенно разные все. То есть, начиная с домов на полпути, то есть когда человеку нежелательно возвращаться домой, ему предоставляется полубесплатная, бесплатная возможность жить совершенно отдельно от своей семьи, от своей среды, которая его подталкивала. И в нашей стране сейчас в основном конечно общественные организации это двигают, но появляются уже дома на полпути, в которых люди могут жить отдельно от своей семьи, от своей среды опасной. И могут жить в трезвости, то есть жить с нуля, заново строить свою жизнь. Постепенно они становятся способны снять свое жилье, накопить и так далее. Это первый важный момент. Второй момент, в чем заключается помощь постреабилитации. Это конечно противорецидивные различные мероприятия, то есть поддержка человека, который возвращается, он так или иначе еще нестабилен. То есть, есть периоды ранней ремиссии, средней, поздней. Ранняя ремиссия это самый наиболее уязвимый момент, когда человек еще не окреп.

Е. БУНТМАН – А что это за мероприятие должно быть. Скорее психологические мероприятия, группы общения или что это?

И. КУТЯНОВА - Это могут быть как группы поддержки, то есть сейчас, например, я знаю, что многие ребята, которые прошли реабилитацию, например, в 12-шаговых программах, они потом встраиваются в городские группы помощи. И продолжают ходить еще длительное время в амбулаторном режиме на эти группы. Это и поддержка специалистов как нормализация семейных отношений, семейные сессии. Поскольку это все-таки семейная проблема. Нужно тоже научить родственников, чтобы они умели конструктивно друг с другом общаться. Разрешать какие-то повседневные свои бытовые вопросы. И очень важно, чтобы все могли договориться. То есть помочь, в этом плане специалисты выступают как посредники. Следующая область постреабилитации это содействие в трудоустройстве. То есть человек возвращается и мы уже сталкиваемся в своей работе, человек возвращается, как правило, иногда у него нет своего электронного адреса. То есть для нас это кажется немножко дикостью, наш современный век уже давно имеем не по одному даже и так далее. Но иногда бывает, что человеку, чтобы даже разослать резюме, у него элементарно нет электронного адреса. И ему нужно место, куда он может придти, где он может рассказать обо всех своих проблемах. То есть например зависимые не идут…

И. ЗЕМЛЕР - У нас с вами осталось совсем буквально 15 секунд.

И. КУТЯНОВА - То есть почему зависимые не идут в государственные службы. Они боятся рассказать о своих проблемах. Поэтому конечно, нужны постреабилитационные службы, чтобы человек смог рассказать, какие у него на самом деле есть проблемы, и не бояться при этом. Что его кто-то осудит, еще что-то. Вот это очень важно. И эти аспекты, конечно, я считаю очень важно развивать. Потому что от этого зависит результат вложений на всех предыдущих этапах. 

Е. БУНТМАН – Спасибо большое. Ирина Кутянова - ведущий научный сотрудник научно-исследовательского центра ФСКН России.

 
 

Поместить ссылку в:

Опубликовать в своем блоге Livejournal Поделиться в Facebook Опубликовать в Twitter Добавить закладку в Google Добавить в Google Buzz Добавить закладку в Yahoo Поделиться ВКонтакте Поделиться в Моем Мире Добавить закладку в Yandex Поделиться в Одноклассники

 

Список проектов

Полный список

 

© «Проектное государство», 2011

Информация о проекте

Контактная информация:

E-mail: proektnoegosudarstvo@gmail.com

Сделано в OxMedia, 2011